Vallenstein Villa

Тиамат

ЭКЛИПСИС

Гордость раба

Эльфы дрались, как смертники. Бежать им было некуда, эссанти окружили их со всех сторон, и теперь лесные твари отчаянно защищались, стараясь захватить на тот свет как можно больше врагов. У двоих из них были длинные луки, и они стреляли прямо с седла, а трое остальных не подпускали к ним нападающих, орудуя изогнутыми лезвиями на трехфутовых рукоятках, с которыми не могли сравниться даже длинные мечи эссанти. Странное оружие косило его воинов, как траву, и стрелы сыпались смертоносным дождем, вонзаясь иногда в щит, а иногда в горло. На эльфах же были их чародейские кольчуги, выдерживающие даже удар копья, так что стрелы эссанти не причиняли им вреда.

Наконец кому-то удалось попасть стрелой в прорезь шлема эльфа, и тот упал под копыта коней.

- Плохой счет, - сказал Инаги, хмурясь. - У них один, у нас десять.

Будто Кинтаро сам этого не видел. Мальчишки, едва меч в руках держать научились. Будь там десяток ветеранов, они смели бы этих эльфов в мгновение ока, несмотря на их мечи-косы.

Конь одного из эльфов-лучников заржал и повалился набок, под лопаткой у него дрожала стрела. Кинтаро поморщился. Коней не следовало убивать. Никогда.

Эльф соскочил на землю и попытался выхватить меч, но его ударили по шлему мечом плашмя и добили, когда он рухнул на колени.

Второй лучник продолжал хладнокровно стрелять, с молниеносной быстротой спуская тетиву. Машинально Кинтаро закрылся щитом, и в нем загудела эльфийская стрела с зеленым оперением. Вождь выдернул ее и с досадой швырнул на землю.

- Щенки! Хотят, чтобы их всех перебили? Древние им не по зубам!

- Это их кость, вождь, - ухмыльнулся Акира. - Пусть разгрызут ее или подавятся.

- Кто-то должен научить их, как надо драться, - процедил Кинтаро, повесил щит на седло и ударил коня пятками в бока.

С оглушительным боевым кличем он ворвался в схватку, расшвыривая молодых воинов направо и налево. Прямо перед ним блеснуло эльфийское лезвие, он отразил его мечом, а левой рукой выхватил из-за пояса нож и метнул в эльфа. Тот захрипел, выронил оружие и обеими руками схватился за горло. Из-под его пальцев побежала алая кровь. Рукоятка ножа торчала точно под ремешком шлема. Кинтаро оттеснил его коня в сторону и оказался лицом к лицу с лучником. Лук эльфа был натянут, и стрела смотрела прямо в сердце кочевнику. Не оставалось ничего другого, как поднять коня на дыбы, закрываясь от выстрела. Кинтаро почувствовал, как стрела ударила его коня в шею. Прости, Черныш.

Раненый конь опустился на передние ноги. Кинтаро успел схватить щит и принять на него меч эльфа, отбросившего бесполезный лук. Быстрый обмен ударами, и Кинтаро нащупал брешь в его обороне. Оскалившись, он ткнул эльфа мечом в бок с такой силой, что тот на мгновение лишился дыхания. Воспользовавшись его замешательством, Кинтаро нанес ему страшный удар по шлему краем щита, и эльф вылетел из седла. В этот же момент последний оставшийся Древний успокоился навеки с чьим-то кинжалом в глазнице.

Упавший лучник зашевелился и начал подниматься, опираясь на меч.

- Не трогать! - крикнул Кинтаро, спрыгивая на землю, и воины послушно опустили клинки.

Эльф снял шлем, открыв бледное лицо с тонкими чертами и белокурые волосы. А эльф-то хорошенький, даже несмотря на здоровенный синяк на скуле.

Теперь он стоял на ногах, слегка пошатываясь. Все Древние такие крепкие? Если Кинтаро выбивал кого-то из седла, тот нескоро поднимался, если поднимался вообще.

Эльф поудобнее перехватил рукоять меча, затравленно озираясь по сторонам, как лиса, окруженная сворой собак. Кинтаро усмехнулся, вышел вперед, отдал шутливый салют и напал на него. Эльф был хорошим фехтовальщиком, но Кинтаро был сильнее, он не устал и не был ранен. Так что Древний мог не рассчитывать на победу. И даже на почетную смерть в бою. Кинтаро выбил из его руки оружие и пнул его поддых. Кольчуга кольчугой, но от этого удара эльф согнулся и сполз на землю, открыв рот в тщетной попытке вздохнуть.

Инаги положил руку на плечо Кинтаро и повернул его к себе. Глаза его блестели.

- Ты сражаешься, как бог! - восхищенно сказал он.

Вождь стиснул своего любовника в объятиях и жадно поцеловал, залезая языком ему в рот. Хорошая драка всегда его возбуждала. Инаги отвечал ему с не меньшей страстью, пока Кинтаро не оттолкнул его, задыхаясь. Улыбнувшись, тот скользнул эльфу за спину и задрал ему подбородок, открывая горло.

- Можно, я добью его? - он прижал лезвие ножа к коже пленного. - Хочу, чтобы и на моем счету был хоть один Древний.

Лицо эльфа было бесстрастно, глаза прикрыты длинными ресницами. Кинтаро посмотрел на него задумчиво. Отличный трофей. Мало кому удавалось взять эльфа живым. Говорят, они предпочитают покончить с собой, только бы не попасть в плен к варварам. А в плену долго не выдерживают. Что ж, когда воины эссанти вдоволь позабавятся, его можно будет сплавить каким-нибудь купцам с Севера.

- Оставь его, Инаги. Возьмем его с собой в лагерь.

- Да ладно тебе, какой работник из лесной твари? Я ему не доверю даже костер развести.

- Чтоб задницей работать, много ума не надо. Научится.

- Брось, Кинтаро, ты что? С ним никто не ляжет, он же Древний, - Инаги посмотрел на него с откровенным недоумением.

- Можно подумать, у них все по-другому устроено.

- Нет, но он может на нас порчу навести или заразить дурной болезнью. Это все знают.

Остальные одобрительно зашумели. Раздались крики: "Прирежьте его от греха!"

- Тихо! - заорал Кинтаро. - Бабы! Верите в такую брехню! Да это сами Древние, небось, придумали, чтобы их в плену не поимели!

- Тогда сам его трахни, раз тебе так хочется, - Инаги убрал нож и выпустил пленника. - А я не стану.

- Тебя никто не заставляет, - Кинтаро засмеялся, и кое-кто из воинов последовал его примеру. Кажется, идея поиметь Древнего стала казаться им более привлекательной. - Снимите с него кольчугу и тряпки. Остальных раздеть и похоронить. Лошадь освежевать, мясо нагрузим на свободную. Инаги, займись Чернышом.

Эльф по-прежнему стоял на коленях, только опустил голову, и Кинтаро увидел, как из его ноздри показалась тонкая струйка крови. Похоже на то, что даже для Древнего удар щита эссанти не проходит бесследно. Когда его принялись раздевать, эльф не сопротивлялся. Кинтаро наблюдал, как из-под одежды появляется ослепительно-белая кожа. Загар их не берет, что ли? Или они не ходят голыми? Он снова подумал, что эльф хорошенький и сложен что надо. На что это будет похоже - попробовать эльфа? Устроиться между этих длинных стройных ног и насладиться дивным телом, к которому, надо думать, никто еще никогда не прикасался. Говорят, кожа эльфов на ощупь как шелк...

Эти мысли еще сильнее разожгли желание Кинтаро. Когда с эльфа содрали последнюю тряпку, вождь приказал своим воинам отойти. Потом, не торопясь, размотал кусок оленьей шкуры, служивший ему набедренной повязкой, и его член гордо поднялся, устремляясь в зенит и требуя прикосновения к теплой, упругой плоти.

Бледное личико эльфа порозовело, и он поспешно отвел глаза. В первый раз видит голого мужика? Сама чистота и невинность, непохоже даже, чтобы он догадывался, что с ним собирается сделать Кинтаро. Наверное, стыдливые эльфийские сказители, описывая варваров, не шли дальше туманных намеков о "всяких ужасных вещах", которые они творят с пленниками. Усмехнувшись, Кинтаро сгреб эльфа за плечо, швырнул навзничь и навалился на него, придавив к земле. Инстинктивно Древний начал дергаться и извиваться, глаза его расширились от страха и отвращения. Он был удивительно сильный и гибкий, при таком хрупком теле, и удержать его было не так-то просто. Раньше Кинтаро не верил в байки о нечеловеческой силе и выносливости Древних, но вот он, пример, прямо перед ним, вернее, под ним. Любой другой наверняка бы не справился с эльфом в одиночку.

Наивный эльф все еще ничего не понимал. Даже когда Кинтаро сунул ему колено между ног и попробовал их раздвинуть, придерживая руками тонкие запястья эльфа. Тот попытался сбросить варвара, сделав неожиданно сильный рывок, и это ему едва не удалось. С ругательством Кинтаро выпустил его руки и отвесил ему такую оплеуху, от которой у эльфа должно было зазвенеть в ушах.

- Подержите ему руки, - приказал он, и запястья эльфа прижали к земле над его головой.

Кинтаро окинул взглядом стройное тело, распростертое под ним - роскошный, редкостный, драгоценный приз. Он не отказал себе в удовольствии погладить тощий, плоский животик эльфа. Белоснежная с перламутровым отливом кожа - нежная, гладкая, шелковистая, без единого волоска, странно прохладная на ощупь. Ладонь его последовала дальше, прошлась по паху эльфа, по внутренней стороне его бедра, стиснула ягодицу. Потом пальцы Кинтаро проникли в тесную дырочку между ягодиц эльфа, и тот издал какой-то сдавленный звук и отчаянно забился, глядя на варвара безумными от ужаса глазами. Кинтаро снова ударил его по лицу, и на несколько секунд оглушенный эльф почти прекратил сопротивление. Воспользовавшись этим, вождь рывком развел его ноги и подтащил его к себе поближе, приподнимая его бедра, чтобы облегчить себе доступ к его заднице. Сладкой упругой заднице, о да, как он ее хотел...

- Посмотрим, такой ли ты нежный внутри, как снаружи.

С этими словами Кинтаро вошел в него резко, безжалостно, впиваясь пальцами в нежную кожу бедер. В первое мгновение у эльфа перехватило дыхание от боли, потом он выгнулся и закричал. И кричал все время, пока вождь проникал все глубже, дюйм за дюймом, в тугую и все-таки податливую плоть.

- Кричи, куколка, кричи, так даже интереснее, - тяжело дыша, проговорил Кинтаро, наваливаясь на эльфа и начиная двигаться.

Эльф был такой тесный, он так дрожал под эссанти, сжимая внутренние мускулы, что Кинтаро едва удержался, чтобы не кончить прямо сразу. Он начал трахать эльфа так, как трахался всегда -неистово, жадно и грубо. Теперь Древний замолчал, закрыв глаза и до крови закусив губу, только всхлипывал еле слышно при каждом мощном толчке, сотрясавшем его с ног до головы, и эти жалобные звуки еще больше заводили Кинтаро. Эльфу должно было быть очень больно сейчас, когда вождь с каждым движением безжалостно раздирал его маленькую девственную дырочку. Кинтаро полностью отдался своим ощущениям: сладкая теснота, охватывающая его член, упругие ягодицы, прижимающиеся к его бедрам, дрожь великолепного тела, распластанного под ним, принадлежащего ему, находящегося в полной его власти.

Оргазм накатил на Кинтаро сладостной жаркой волной; он вздрогнул и замер, чувствуя, как горячей струйкой выплескивается в тело эльфа его семя. Выжигая его клеймо на этой дивной плоти, которой он обладал. Он был первым, кто познал эльфа, и это уже не стереть, не смыть, не забыть. Скоро эльф потеряет счет мужчинам, которых будет услаждать своим телом, но его, Кинтаро, он будет помнить всегда, до самого смертного часа. Почему-то это мысль вызвала у него странное удовлетворение.

Когда он отпустил эльфа и встал, тот был еще в сознании, скорчился на земле, обнимая себя руками и пряча лицо, будто это могло его защитить. После изнасилования на его ягодицах остались следы крови. Не такие уж крепкие эти Древние. Сколько мужчин эльф может выдержать за раз - десять? Двадцать? Ему придется выяснить это на собственной шкуре. Он был пленник вождя, но Кинтаро не собирался пользоваться им сам. Вся добыча принадлежит племени, и вождь не должен лишать своих воинов развлечения. К тому же, Инаги лучше в постели. Не такой узенький и сладкий, конечно, но зато горячий, как демон, и всегда готовый.

Жестом он остановил воинов, собирающихся последовать его примеру и снова разложить эльфа.

- Свяжите его и перекиньте через седло. На стоянке он будет ваш.

Опираясь спиной о колени Инаги, он лениво потягивал вино и наблюдал за возней у костра, изредка кривясь от отвращения, когда на него никто не смотрел. Он прожил среди своего народа десять лет, из которых три года был вождем, и думал, что привык ко всему, но бессмысленное насилие и скотство все еще будило в нем смутное раздражение. Они хотели не просто отыметь эльфа по кругу, они хотели сломить его, сделать покорным. Он не мог не чувствовать смутного уважения к гордости Древнего, но теперь он раб, и гордость его должна быть укрощена. Или он смирится со своей участью подстилки, наложника, отдающего свое тело любому, кто пожелает, - или умрет. А Кинтаро был уверен, что Древний хочет жить.

Эльфа освободили от веревок, что за радость трахать связанного, и теперь он отчаянно сопротивлялся, несмотря на то, что воинов, пожелавших принять участие в забаве, был добрый десяток. Он никак не хотел подчиниться, молча рвался из держащих его рук, несмотря на сыпавшиеся на него удары. Это его молчание больше всего раздражало воинов, мешало в полной мере наслаждаться игрой, но Кинтаро запретил особенно жестокие меры воздействия, стремясь сохранить ценного раба более-менее невредимым.

- Под кем он сдохнет, тот отправится один в Великий лес и добудет мне другого, поняли? - угроза в голосе вождя была слишком явственной, чтобы они осмелились спорить.

Мало-помалу возня превратилась в состязание, кому удастся вырвать у эльфа крик боли. Победитель должен был получить его вторым после вождя. Но эльф упрямо молчал под кулаками, под нагайками, под ножами, выписывающими кровавые узоры на его теле, так что в конце концов они без затей бросили жребий. Им пришлось держать его почти все время, потому что он продолжал сопротивляться, правда, все слабее и слабее каждому следующему мужчине, имевшему его в хорошенький ротик или сладкую задницу. Оттого что он был воин, отличный лучник, ранивший и убивший с десяток их товарищей, они хотели его еще больше. Суеверные степняки считали, что тому, кто трахнет эльфа, достанется часть его доблести, силы и умения драться.

Эльф был хорошим воином. А хороший воин знает, когда нужно сдаться. Эльф сдался, после четвертого или пятого насильника. Теперь он лежал неподвижно, не пытаясь вырваться, позволяя им получать удовольствие, как они хотели. Из него получится хорошая шлюха для эссанти, подумал Кинтаро. Маленькая сладкая эльфийская шлюшка. Пусть заработает право на жизнь своей задницей, если не смог заработать его мечом.

Через пару месяцев, когда новая игрушка надоест его воинам, от нее можно будет легко избавиться. При первой возможности Кинтаро отправит его на Север или на Юг, к так называемым цивилизованным людям. Северный король рано или поздно пришлет к нему кого-нибудь, договариваться о союзе против энкинов, досаждающих границам Криды. Если посол будет симпатичным, Кинтаро подарит эльфа ему. Эта мысль показалась ему забавной. Да, так он и поступит.

В конце концов, эльф сам выбрал свою судьбу, когда отправился в Дикие степи. А в то, что бывает участь хуже смерти, Кинтаро не верил. Он был прагматиком.